Публикации / Это интересно и полезно

Что мы обычно думаем, когда видим какую-нибудь общественную акцию? Демонстрацию в «защиту прав» или «против войны»? Зачем эти люди проводят это социальное действие? Как эти действия влияют на нас с вами? Вопрос не такой простой, особенно после появления технологий социальных изменений. 

Технология социального изменения – это тиражируемая система социальных действий, осуществление которой приводит к нужным изменениям в обществе. Например, поменять власть в стране, организовать революцию, внедрить в общество нужную идею или сформировать необходимое общественное мнение. А что делает технологию особо ценной, так это ее независимость от «социального материала», от желаний и настоящих нужд тех людей, того общества, в котором технология применяется. И такие технологии очень просто – а создавались они еще во времена холодной войны именно для этого – превратить в идеологическое оружие огромной силы. По сравнению с обычной «идеологической пропагандой» такие технологии – как бактериологическое оружие по сравнению с забрасыванием тухлыми яйцами.

 Наличие и применение таких технологий ставит перед всеми государствами и обществом во всех странах очень неприятный вызов. Для его формулирования нам придется разобрать примеры таких технологий.

Все «цветные революции» за последние десять лет – на Украине, в Грузии, Тайланде, Египте, Ливии, Тунисе, Йемене, Киргизии, Сирии, протестные движения в Китае, Индии, «Болотные протесты» в Москве и почти все остальные «социальные штормы» были сделаны – именно сделаны – по одной схеме, по одной и той же технологии социальных изменений. Ее авторство приписывают Джину Шарпу, который в 1993 году в книге «От диктатуры к демократии» описал технологию «мирного и ненасильственного» свержения «диктатор- ских режимов».

 Книга описывает устройство социального оружия, который подходит для захвата власти в любой стране. Любую власть можно назвать диктаторским режимом, даже «режим» папы римского. В любой стране можно организовать группы недовольных «диктаторским режимом», которые будут выполнять стратегический план и которых будут показывать в нужном свете СМИ. Эти группы можно обучить вести «ненасильственную борьбу» методами, которые должны максимально затруднить работу «диктаторского режима». Джин Шарп перечисляет 198 методов такой «ненасильственной борьбы», которые призваны максимально очернить и идейно уничтожить «режим», а вместе с ним и государственные устои. Среди таких методов: официальные заявления других государств по «тяжелой ситуации в стране», мнения известных людей, демонстрации, в том числе многодневные, конференции «друзей страны», карикатуры на правительство, перекрытие дорог, отказ от переговоров, занятие общественных зданий – вплоть до прямого неповиновения властям и мятежа. Особую роль Шарп уделяет стратегическому плану всей операции: все эти разрозненные акции, сами по себе «вполне безобидные», должны быть составляющими стратегического плана и бить в слабые точки «режима». У каждой акции есть своя роль в стратегическом плане, и именно эта роль является определяющей. Например, есть митинг, 10 человек митингуют, высказывают пусть даже свое искреннее мнение. Их снимают «нужные» СМИ, которые играют «против режима». И этих 10 человек показывают по телевизору – причем не как 10 человек со своим личным мнением, а как «общее мнение народа». И эта цель – показать нужное мнение – является главной. А организовать митинг 10 человек несложно. 

Вроде бы все честно и мирно. Но обман тем не менее очевиден: все отдельные акции, демонстрации, заявления в СМИ и т. д. совершаются всегда для другой цели, нежели заявляется в самой акции. Обман в самом мотиве действий – достичь своих целей за счет других людей. При этом участвующие в акциях и «стояниях на площадях» люди могут совершенно искренне верить в то, что они делают доброе дело на благо страны. Но это неважно – использовать искреннего человека проще и выгоднее.

 Такая технология требует нескольких ключевых эле- ментов, и почти все они располагаются за предела- ми территории, на которой идет свержение власти. Во-первых, это глобальные СМИ и социальные сети - CNN, Евроньюз, Аль-Джазира, Фейсбук и др. – транслируют из-за рубежа нужную картину происходящего на «территорию режима». И с такой информационной мощью СМИ внутри страны бороться не могут, про- исходит «завоевание господства» в информационной сфере. Во-вторых, это «правозащитные», «некоммерческие» или открыто политические организации, которые создаются для организационной и «учебной» работы с «местным населением». Располагаясь на территории страны, эти организации всегда имеют финансовую, интеллектуальную и информационную поддержку за рубежом. Хорошим примером являются «Братья-мусульмане» в Египте или Аль-Кайеда в Афганистане. В нужный момент такие организации собирают людей на социальные акции, работающие на общую стратегию. Третьим ключевым элементом является доступность описания технологии и простота глобальной связи. Книги одного только Шарпа переведены более чем на двадцать языков. Интернет позволил мгновенно и анонимно связываться с любой точкой мира. Социальные сети позволили массово мобилизовать людей на акции и оперативно координировать совместные действия. 

Технологии захвата власти знают не только «недовольные», но и представители власти. Например, во время «волнений» на Болотной площади в Москве Владимир Сурков, в то время заместитель руководи- теля Администрации Президента РФ, заявил, что протестующие «действуют буквально по книжкам Шарпа и новейшим революционным методикам. Настолько буквально, что даже скучно». 

Таким образом, сам факт существования таких технологий и массовость «цветных революций» заставляют руководство практически всех стран оправданно опасаться всех «ненасильственных методов» протеста безотносительно их содержания. И принимать упреждающие меры. Это относится не только к России – это глобальная тенденция. Запрещаются несогласованные митинги, вводятся требования к финансируемым из-за рубежа некоммерческим организациям называться «иностранными агентами» и т. д. И не потому, что «режим хочет заглушить свободу слова». Это издержки готовности к информационным войнам. Это объективная тенденция, но это еще не весь вызов.