Публикации / Статьи

Министру здравоохранения РФ

Скворцовой Веронике Игоревне

От граждан Российской Федерации

Началась она с внедрения Московской электронной школы (МЭШ) в качестве пилотного проекта в 2016 г. в 6 образовательных учреждениях г. Москвы (хотя отдельные элементы её в виде дневников-журналов, push-уведомлений родителям и т.д. стали использовать уже в 2010 г.). В сентябре 2017 г. её распространили на 608 учреждений, а с 2018 г. — на все школы Москвы. 

МЭШ включает в себя аппаратную и программную части. Первая — это интерактивная школьная доска, доступ к Wi-Fi, ноутбук, планшет учителя, сервер в школе, структурированные кабельные сети и т.д. А вторая — это обеспечение сетевого доступа для работы с контентом, загрузки учебных материалов, демонстрация и модерирование их на уроке, а также наличие электронной библиотеки с материалами. 

Это означает, что на уроках школьники, начиная с младших классов, должны пользоваться индивидуальными планшетами или смартфонами, связываясь по Wi-Fi с интерактивной доской в классе, заполнять в них тесты, читать электронные учебники, «посещать» виртуальные экскурсии, пользоваться виртуальными лабораториями, электронными библиотеками и даже обучающими компьютерными играми. Каждый урок должен быть подготовлен учителем в электронном виде, и, под видом избавления учителей от рутинной работы вводится также автоматизированная проверка письменных работ, при которой проводить срез знаний с автоматическим выставлением оценки в электронный журнал должен компьютер. Учитель же будет «наставником, направляющим и ориентирующим детей в цифровом образовательном пространстве». 

Показательно, что, когда проект только стали внедрять, родителям не разъяснили его конечные цели и задачи. Не были также известны и его непосредственные авторы, и заказчики, которые так и остались в тени. 

Параллельно с проектом МЭШ по заказу Минобрнауки был разработан проект «Современная цифровая образовательная среда» (СЦОС), паспорт которого был утверждён президиумом Совета при президенте РФ по стратегическому развитию и приоритетным проектам 25 октября 2016 г. Этот проект также не обсуждался с широкой родительской и педагогической общественностью. В соответствии с ним к 2018 г. должно быть создано цифровое образовательного пространство, которое позволит довести число обучающихся с помощью дистанционных (онлайн) курсов к 2020 г. до 6, а к 2025 г. — до 11 млн. человек. Это пространство должно содержать информационный ресурс (портал) для всех категорий граждан, который будет обеспечивать доступ к дистанционным (онлайн) курсам для всех уровней образовании и будет интегрирован с Единой системой идентификации и аутентификации. Там же спланировано обеспечить хранение и передачу в электронном виде информации об образовательных достижениях — так называемое цифрового портфолио, что собирались обеспечить за счёт государственной информационной системы «Контингент обучающихся». 

С началом реализации программы «цифровой экономики» стало ясно, что МЭШ — это готовая структура для реализации более широкого проекта, поскольку в сентябре 2017 г. было подписано соглашение о взаимодействии Минобрнауки России и правительства Москвы по вопросам, связанным с формированием открытой информационно-образовательной среды «Российская электронная школа» (РЭШ). В соответствии с ним правительство Москвы должно предоставить Министерству электронный образовательный контент, информационное обеспечение и сервисы, сформированные в рамках МЭШ. 

В декабре 2017 г. на заседании президиума Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам премьер-министр РФ Д. Медведев заявил о запуске приоритетного проекта «Цифровая школа», предполагающего внедрение цифровых технологий со школьного периода, оснащение каждой школы высокоскоростным интернетом и создания условий для дистанционного обучения и онлайн-образования. 

Тогда же министр образования и науки О. Васильева указала, что данный проект будет реализован в рамках большого проекта «Современная цифровая образовательная среда» (СЦОС), а в качестве большого контентного ресурса «Цифровой школы» будет использована РЭШ, разрабатываемая на базе МЭШ. Подчеркнув, что это один из самых масштабных проектов в нашей образовательной сфере за последние годы, О.Васильева выделила три момента. Во-первых, цифровое образование потребует содержательных изменений и должно войти во все предметные сферы, то есть цифровая среда должна присутствовать везде. Во-вторых, материально-техническое оснащение потребует больших затрат, так как охватит 42 тысячи школ. И в-третьих, необходимо подготовить и переподготовить педагогов, поскольку только 30-40% педагогов могут легко общаться с новым инструментарием. При этом она подчеркнула, что самое важное — это контент (содержание), а потом уже техническое оснащение и обучение преподавателей.

В марте 2018 г. Минобрнауки разработал рабочую версию паспорта проекта «Цифровая школа», в соответствии с которым его бюджет может составить 507,3 млрд. рублей, а итогом выполнения должно стать создание «информационно-образовательной среды общего образования», в которую будет входить одноименная Государственная информационная система (ГИС). Показательно, как указывают эксперты, что в документе, отдельные положения которого Минпросвещения отказался комментировать, не даётся определения ни «информационно-образовательной среды», ни ГИС, а также не описаны их назначения и функции. 

По плану, к декабрю 2020 г. планируется внедрить «цифровые учебно-методические комплексы» по 11 предметам, а также по 40 дисциплинам дополнительного и профильного образования в основной и старшей школе. Эти комплексы должны «частично или полностью» заменить традиционные бумажные учебники. У учеников будут «сертифицированные в установленном порядке устройства персонального доступа», дети смогут дистанционно участвовать в уроке при нетяжёлом заболевании. Проект направлен на создание индивидуальных траекторий обучения, и по итогам окончания школы выпускники должны использовать для поступления в средние и высшие учебные заведения цифровые образовательные портфолио. 

Параллельно с этим началась интенсивная психологическая обработка московских педагогов, начало которой положил мэр г. Москвы С.Собянин. В феврале месяце в целях обоснования необходимости столь крутых перемен он заявил о необходимости разработки стратегии будущего видения развития образования Москвы до 2025 г., Заявление это было сделано на собрании с представителями образовательного сообщества (среди которых были и Я.Кузьминов), в ходе которого мэр представил идиллическую картинку роста качества образования «не только элитных, но и большинства московских школ» и роста качества выпускников. С.Собянин сообщил, что разрабатывать проект Стратегии будет инициативная группа директоров школ, а дальнейшее обсуждение будет проходить при участии учителей и родителей в рамках «масштабного краудсорсинга» (поиска и отбора самых интересных и реализуемых идей). В этих целях был создан специальный сайт, на котором в итоге появился текст Стратегии. Однако в реальности никакого публичного обсуждения не было, так как конкретные предложения педагогов-профессионалов не печатались, никаких научных обоснований нововведений не давалось, анкетирования участников образовательного процесса не проводилось, и охват активной аудитории не превысил и 1%. Что касается родителей, то они в этом процессе не участвовали. 

Ясно, что целью этой так называемой дискуссии является не сбор предложения учителей, а подготовка общественного мнения к принятию идеи окончательного отказа от традиционного образования в качестве инновационного и безальтернативного пути развития. На сайте не случайно не указаны разработчики текста («инициативная группа»), коими являются в реальности «эффективные менеджеры» без педагогического образования, назначенные и продвигаемые И.Калиной под видом молодых и прогрессивных директоров, заменивших собой «отсталых» противников реформ. 

В ходе обсуждения было предложено ввести эксперимент по замене школьных оценок по предметам «оценками личности» и рейтингами, которым уже придумали звучные названия: ПОТОК — «персонализированная образовательная траектория в открытых коллективах» (учитывается обучение не только в своём классе, но и в соседней школе, технопарке или в спортивной секции) и РОСТ — «распределённое оценивание в системе талантов» (учитываются все знания, навыки и каждое достижение ребёнка, начиная с дошкольного возраста, не только в школе, но и на олимпиадах, в кружках, спорте и т.д.). На основе этого и будет формироваться «цифровое портфолио» ребёнка. Пятибалльная шкала отметок при этом заменяется стобалльной системой оценивания ученика, в которой учитываются следующие составляющие: посещение уроков (до 10%), домашние задания (20%), активность на уроке (10%), индивидуальный прогресс обучения (10%), текущий контроль (20%) и итоговый контроль (30%). В некоторых школах вместо оценок уже негласно вводится Европейская (Болонская) система кредитов (ECTS). 

Летом 2018 г. вопрос об отказе от пятибалльной системы стали обсуждать в Рособрнадзоре. По поводу этого президент Всероссийского фонда образования С. Комков заявил: «Такую схему уже пытались вводить и в США, и в Европе, но в итоге классическая пятибалльная система оказалась оптимальной, и сейчас она существует в подавляющем большинстве цивилизованных стран. Переход на 12-балльную систему оценивания будет иметь очень серьёзные последствия в основном для психики обучающихся. Никто не будет понимать, за что им поставили ту или иную отметку. Такой переход предполагает, что психологию детей надо будет ломать. А это, разумеется, грозит надрывом психики как детей, так и их родителей». 

Что же касается учителя, то он должен быть заменён тьютором, наставником, инструктором. 

В марте месяце 2018 г. Исаак Калина предложил использовать в будущем электронную биографию вместо ЕГЭ. Он заявил, что в случае объединения всех современных технологий в единое целое, потребности в одноразовой проверке знаний в форме экзаменов не будет. Написанием последней контрольной работы учащийся будет завершать «этап многолетнего непрерывного формирования своей электронной биографии». Такой инновационный характер аттестации уже применяется в отношении директоров школ. При приёме на работу они должны предоставить так называемую «электронную справку», представляющую собой электронную биографию соискателя, в которой в цифровом виде содержатся такие данные, как информация о работе, достижения учащихся, нарушения и замечания, действия финансового характера и пр. 

Поясним, что «электронная биография» или «электронное портфолио» — это другое название «индивидуального профиля компетенций». Очевидно, что это цифровое досье в дальнейшем привяжут к «сквозному идентификатору» (личному номеру гражданина), который станет ключом к сведениям в Единой системе идентификации и аутентификации (ЕСИА) и Единой биометрической системе (ЕБМ). С окончанием школы биографию человека никто закрывать не будет, и тотальный контроль и отслеживание любых карьерных, образовательных и прочих изменений продолжатся до конца жизни. По сути Калина говорит об открытии на каждого юного россиянина электронного персонального досье или личного дела, содержимое которого (оценки, личные характеристики, семейное положение) и определит его социальную роль в государстве. 

Как заявил по этому поводу академик Г. Фурсей, «предложение Калины — это настоящее безумие и преступление против народа. Он хочет заменить образование страшной фискальной системой, что гораздо страшнее ЕГЭ». 

В случае реализации этого решения система передачи фундаментальных знаний будет полностью ликвидирована. Качество знаний заменят навыки и компетенции, которые будут оцениваться исходя из активности на уроках, среднего уровня успеваемости, участия в различных проектах, дополнительных курсах, кружках, которые будут скоро доступны только богатым, отсутствия конфликтности с администрацией школы, общих замечаний по поведению, конформизма и готовности к быстрому переобучению по системе модулей, которые должны заменить традиционные школьные предметы. 

Мы видим, что бизнесу надо знать всё о наших детях, чтобы, начиная с рождения (от 0 лет), курировать развитие ребёнка и направлять его в соответствии с нужной этому бизнесу траекторией. Так последовательно создаётся система абсолютной прозрачности и тотального контроля за детьми, а через них — и за их родителями. В тех же целях планируется и установка видеокамер для распознавания лиц, позволяющих идентифицировать всех обучающихся. Как заявила министр О.Васильева, до 2024 г. ими собираются оснастить все школы страны, а обосновывается это, как всегда, необходимостью выйти на новый уровень безопасности школьников.

Все указанные шаги стали основой для нынешнего этапа цифровизации — большого национального проекта «Образование», о котором О.Васильева рассказала на встрече с учителями Хакасии в июле 2018 г. По её заявлению он «сыграет системообразующую роль, и регионы должны будут привести в соответствие с ним свои отраслевые программы развития образования». По словам Голиковой, на реализацию проекта, рассчитанного до 2024 г., будет потрачено 674 млрд. рублей. 

Паспорт проекта был утверждён президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам 3 сентября 2018 г. (протокол № 10). В его структуру будут входить 10 федеральных проектов, часть которых курирует Минпросвещения, за другую отвечает Министерство науки и высшего образования, и один проект реализует Росмолодёжь. Все проекты носят межведомственный характер. Этими 10 проектами являются следующие: 

В связи с вышеизложенным необходимо указать, что проект «Цифровая школа» несёт в себе серьёзные угрозы нашим детям и грубо нарушает статьи Конституции и действующего законодательства РФ, а именно.

Согласно законодательства РФ — родитель, является законным представителем ребенка и представляет его интересы в школе, суде и т.д. без доверенности и любого иного документа. Соответственно именно у родителя превосходство (и обязанность) в воспитании ребенка, учебном процессе и жизни в целом. 

В частности, согласно Семейному кодексу Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 03.08.2018): 

Статья 63. Права и обязанности родителей по воспитанию и образованию детей 

1. Родители несут ответственность за воспитание и развитие своих детей. Они обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей. 

Родители имеют преимущественное право на обучение и воспитание своих детей перед всеми другими лицами. 

2. Родители обязаны обеспечить получение детьми общего образования. 

Родители имеют право выбора образовательной организации, формы получения детьми образования и формы их обучения с учетом мнения детей до получения ими основного общего образования. 

Статья 64. Права и обязанности родителей по защите прав и интересов детей 

1. Защита прав и интересов детей возлагается на их родителей. 

Статья. 44 Федерального закона от 29.12.2012 №273-ФЗ (ред. от 03.08.2018) «Об образовании в Российской Федерации»: 

Статья 1. Предмет регулирования настоящего Федерального закона: 

1.Родители (законные представители) несовершеннолетних обучающихся имеют преимущественное право на обучение и воспитание детей перед всеми другими лицами. Они обязаны заложить основы физического, нравственного и интеллектуального развития личности ребенка. 

Родители имеют право знакомиться со всеми программами, учебниками и методическими пособиями. В Комментариях к ст. 43 Конституции РФ: 

Политика государства в сфере образования основывается на следующих принципах: уважение к правам и свободам человека; единство федерального образовательного пространства (отсюда и федеральные стандарты). 

Решение о внедрение МЭШ/РЭШ прошло без учёта мнения родительской общественности, которая оказалась абсолютно не посвящена в планы Департамента образования г. Москвы и Минобрнауки и не в курсе содержания, целей и задач указанного проекта, что т.ж. является грубым нарушением типового Положения об Управляющем совете образовательного учреждения (школ). Статья 28 Федерального закона от 29.12.2012 №273-ФЗ (ред. от 03.08.2018) «Об образовании в Российской Федерации» рассматривает родительскую общественность как участника образовательных отношений, чьё мнение обязательно должно учитываться при принятии рассматриваемых решений. 

Со стороны Департамента образования г. Москвы и региональных Департаментов образования не было никаких открытых заявлений и обращений к родителям по теме РЭШ/МЭШ, более того: 

Отстранив родительскую общественность от данного проекта и поставив перед фактом о введении электронной школы, департамент образования г. Москвы и Министерство просвещения РФ, тем самым проигнорировал преимущественные права родителей на воспитание (обучение) детей и лишил их (родителей) права выбора на традиционную форму обучения, а также игнорировали нормы действующего законодательства и Конституционные права людей. 

Хотя, 26.05.2018 президент РФ В. В. Путин на встрече с членами нового кабмина, заявил: «Правительство, министерства должны быть настроены на максимальную открытость, на постоянный диалог с людьми, объяснять все свои действия, в этом в значительной степени залог успеха действий правительства. Нужно вовлекать как можно больше граждан в реализацию задач развития, укреплять их стремление вместе добиваться нужных нам целей», — подчеркнул российский лидер. 

Полностью проигнорировав мнение родителей, их поставили перед фактом, что внедрение цифровой школы не предполагает никакой альтернативы и исключает сохранение традиционной школы для основной части обучающихся. Тем самым введение МЭШ лишает людей права выбора формы предоставления государственных услуг в сфере образования, что грубо нарушает п. 3 ст. 5 Федерального закона от 27.07.2010 № 210-ФЗ (ред. от 23.04.2018) «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», в соответствии с которой получение государственных и муниципальных услуг в различных формах осуществляется по выбору заявителя, то есть гражданин выбирает форму получения государственной услуги, при этом электронная форма является дополнительной, а не базовой. 

Тут грубо нарушается также п. 8 ст.3 Федерального закона от 27.07.2006 №149 ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», в котором говорится о «недопустимости установления нормативными актами каких-либо преимуществ применения одних информационных технологий перед другими, если только обязательность применения определённых информационных технологий для создания и эксплуатации государственных информационных систем не установлена федеральными законами». Никаким федеральным законом обязательность МЭШ и РЭШ не установлена, поэтому безальтернативное (принудительное или насильственное) внедрение данного проекта недопустимо. 

Между тем министр просвещения О.Васильева полностью игнорирует данные положения. То же касается и её безапелляционных заявлений и намерений о повсеместном установлении камер видеонаблюдения для распознавания лиц, позволяющих идентифицировать всех входящих в учебное заведение по лицу и призванных обеспечить безопасность в школах. По словам О. Васильевой, «сейчас у нас есть десятки вариантов охранных систем, но система идентификации по лицу — не только надёжная, но и дешевле, чем многие другие». 

Однако, как утверждают эксперты, никакие камеры не являются панацеей от бед. Они способны лишь идентифицировать человека по лицу, но не могут пресечь вход человека с оружием в школу, как это показали события в политехническом колледже в Керчи. Распиаренные О.Васильевой новые системы «безопасности» не смогут предотвратить и банальную потасовку, которыми сейчас грешат школы. 

А главное, тут нарушается п.1 ст.11 закона № 152-ФЗ «О персональных данных» от 27.07.2006, в которой говорится, что биометрические персональные сведения, которые используются оператором для установления личности субъекта персональных данных, могут обрабатываться только при наличии согласия в письменной форме субъекта персональных данных, за исключением случаев, предусмотренных частью 2 настоящей статьи. Данное положение было подтверждено в разъяснении Роскомнадзора от 31 октября 2018 г. 

Таким образом в случае с МЭШ и РЭШ происходит явная дискриминация прав граждан РФ, отказывающихся от автоматизированной обработки персональных данных по сравнению с другими гражданами РФ. То есть полностью нарушается равенство на получение образования. 

Хотя согласно пункту 3 статьи 13 №152-ФЗ «О персональных данных» права и свободы человека и гражданина не могут быть ограничены по мотивам, связанным с использованием различных способов обработки персональных данных или обозначения принадлежности персональных данных, содержащихся в государственных или муниципальных информационных системах персональных данных, конкретному субъекту персональных данных. 

То же касается и согласия на введение электронных карт в образовании, электронного журнала, электронного дневника, согласия на обработку персональных данных, которые являются добровольным волеизъявлением каждого человек. Навязывать использование электронных услуг, никто не в праве. Однако О.Васильева сообщила, что всё делопроизводство в школах перейдёт в электронный вид (электронные дневники, журналы). Министр скромно умолчала о той части граждан, которые выступают против автоматизированной обработки персональных данных и требуют оказания госуслуг в традиционной форме, на что имеют полное законное право по ФЗ РФ N 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг». 

Умолчала Васильева и о «метаморфозах» с записями в электронных дневниках и журналах, которые при сбое системы меняются, могут быть утрачены, изменены и банально зависят от электричества. В итоге, О.Васильева подменяет в очередной раз ПРАВО родителей на ОБЯЗАННОСТЬ пользоваться лишь новыми электронными новаторскими дневниками и журналами. 

Внедрение МЭШ и РЭШ есть прямое нарушение п.2, ст.21 Конституции РФ, в которой говорится: «Никто не должен подвергаться… насилию… Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».

Электронная школа, которая преподносится как современная прорывная и безопасная система, в действительности имеет все признаки опасного эксперимента над нашими детьми, который проводится без добровольного согласия родителей. Он запускает неапробированные технологии, последствия и влияние которых на детское здоровье не изучены. Никаких комплексных результатов исследований, заключений, документов от здравоохранения, психологов, опытных педагогов о безопасности и эффективности электронного обучения для детей родительской общественности представлено не было. В открытом доступе отсутствуют технические регламенты всего оборудования МЭШ и РЭШ, применяемого в учебных классах, а также санитарно-гигиенические обоснования его использования. 

Как утверждают эксперты, исследования влияния процесса обучения с использованием интерактивных панелей, являющихся источниками света (новые электронные панели МЭШ) на организм детей на территории РФ не проводились, и гигиенические нормы СанПиН для них не разработаны. Что касается использования в образовательном процессе смартфонов и персональных планшетов с экраном, являющимся источником света, то оно не предусмотрено ни одним действующим нормативным документом в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения. Также не установлены нормативные значения для оценки действия на организм детей и подростков электромагнитных полей СВЧ диапазона, являющихся основным вредным фактором использования точек доступа беспроводного интернета (WiFi). Не проанализирован и не измерен суммарный объём электромагнитного излучения от различных электронных устройств, используемых МЭШ и РЭШ, находящихся в одном классе. 

Таким образом расширенные специализированные СанПиНы на массовое использование электронных устройств в рамках проектов МЭШ и РЭШ в образовательной деятельности не разработаны. Всесторонней и всеобъемлющей работы по выявлению возможных рисков в краткосрочной и долгосрочной перспективе использования МЭШ и РЭШ для учащихся не проведено, отсутствует обоснование безопасности новой учебной среды, связанной с использованием электронных средств обучении. 

Оборудование для электронной школы, которое является импортным или включает импортные компоненты, и вообще все коммуникации, к которым дети имеют свободный доступ, не включены в «Единые санитарно-эпидемиологические и гигиенические требования к продукции, подлежащей санитарно-эпидемиологическому надзору», раздел 2 которых имеет положение «Требования безопасности к товарам детского ассортимента, включающий в себя п.3.2. «Требования к физико-гигиеническим показателям». Указанный пункт содержит требования только к «игрушкам», при этом значения ПДУ такие же, как для взрослых, то есть нет «детской» специфики. 

Изделия, которыми комплектуется школа, внесены в раздел 7 «Требования к продукции машиностроения, приборостроения и электротехники». Но на детей до 18 лет не распространяются требования этого регламента по категории — всё, что относится к «другим мобильным средствам связи» (это планшеты, ноутбуки и прочее, что работает с беспроводной ЭМ связью — от WiFi, блютус и связи с любой базовой станцией, в том числе, видимо сама базовая станция любого масштаба, так как указано, что оценка на продукцию, а не на условия в школе).

Нарушен также Федеральный закон от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», ст. 28. Санитарно-эпидемиологические требования к условиям отдыха и оздоровления детей, их воспитания и обучения, подпункт 2. «Программы, методики и режимы воспитания и обучения детей допускаются к применению при наличии санитарно-эпидемиологических заключений». 

Кроме того, авторы и ответственные за внедрение проекта МЭШ и РЭШ грубо нарушили Федеральный закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» ст.20. Экспериментальная и инновационная деятельность в сфере образования, подпункт 2: «Экспериментальная деятельность направлена на разработку, апробацию и внедрение новых образовательных технологий, образовательных ресурсов и осуществляется в форме экспериментов, порядок и условия проведения которых определяются Правительством Российской Федерации». На официальном сайте проекта МЭШ отсутствует информация о наличии специализированного распоряжения или постановления Правительства РФ, определяющего порядок и условия проведения эксперимента под названием «Московская электронная школа». Сведения о наличии нормативного правового акта Правительства РФ также отсутствуют на других информационных ресурсах. При отсутствии данного нормативного правового акта Правительства РФ безальтернативное (принудительное или насильственное) внедрение проекта МЭШ является незаконным и прямо противоречит указанному закону. 

Авторы и организаторы проектов МЭШ и РЭШ нарушили Закон РФ от 07.02.1992 г № 2300-1 «О защите прав потребителей», ст.10 «Информация о товарах (работах, услугах), подпункт 1 «Исполнитель… обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работа, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора», так как не проинформировали родителей, являющихся законными представителями детей о внедрении МЭШ и РЭШ, а также об имеющихся рисках. 

В-четвёртых, внедрение «цифровой школы» является нарушением п.9 ст. 13 ФЗ «Об образовании», в которой говорится: «Использование при реализации образовательных программ методов и средств обучения и воспитания, образовательных технологий, наносящих вред физическому или психическому здоровью обучающихся, запрещается». 

Низкочастотных и радиочастотных (РЧ) на здоровье людей вплоть до провоцирования опасных заболеваний. 

Одним из важнейших документов, посвящённых данной теме, является резолюция 1815 Парламентской Ассамблеи комитета министров Совета Европы (ПАСЕ) «Потенциальные опасности электромагнитных полей и их влияние на окружающую среду», принятая 27 мая 2011 г. на основе доклада люксембургского политика Ж. Хусса, основанного на обширных научных исследованиях. Об этой резолюции молчат авторы цифрового проекта, так же, как о том, что в том же месяце была обнародована информация Международного агентства по изучению рака (IARC) при Всемирной организации здравоохранения, в которой говорилось, что радиочастотные электромагнитные поля, образующиеся при пользовании беспроводным телефоном, могут быть канцерогенными для людей и повышать риск возникновения злокачественных новообразований головного мозга. 

Приведём только отдельные выдержки из резолюции, в которой содержатся следующие утверждения и рекомендации: 

«5. В том, что касается стандартов или пороговых значений эмиссий электромагнитных полей всех типов и частот, Ассамблея рекомендует применять принцип ALARA , то есть “настолько низкий, насколько это разумно достижимо”… Кроме того, принцип предосторожности должен применяться всякий раз, когда научная оценка не позволяет с достаточной определенностью установить степень риска, особенно в контексте роста воздействия на население, включая наиболее уязвимые группы, такие как молодежь и дети, что может привести, в случае если пренебречь ранними предупреждениями, к чрезвычайно серьёзным гуманитарным последствиям и экономическим издержкам. 

6. Ассамблея сожалеет, что, несмотря на призывы соблюдать данный принцип предосторожности и несмотря на все рекомендации, заявления и целый ряд уставных и законодательных подвижек, по-прежнему нет реакции на известные или новые риски для окружающей среды и здоровья и практически регулярно затягивается принятие и применение эффективных профилактических мер… 

7. Кроме того, Ассамблея отмечает, что проблема электромагнитных полей или волн, а также их потенциальные последствия для окружающей среды и здоровья человека, имеют очевидные параллели с другими актуальными сегодня вопросами, такими как лицензирование производства лекарственных препаратов, химикаты, пестициды, тяжелые металлы и генетически модифицированные организмы. В связи с этим, Ассамблея отмечает, что вопрос независимости и достоверности научной экспертизы является исключительно важным для проведения транспарентной и взвешенной оценки потенциально негативных видов воздействия на окружающую среду и организм человека. 

8. В свете изложенных соображений, Ассамблея рекомендует государствам-членам Совета Европы: 

8.1. в общем плане: 

8.1.1. принять все разумные меры для уменьшения воздействия электромагнитных полей, в частности радиочастот мобильных телефонов, особенно воздействия на детей и молодёжь, которые, по-видимому, в наибольшей степени подвержены опасности возникновения опухолей головы; 

8.1.2. пересмотреть научную базу действующих стандартов на воздействие электромагнитных волн, установленных Международной комиссией по защите от неионизирующего излучения, которая страдает серьёзными недостатками, и применять принципы ALARA (“настолько низкий, насколько это разумно достижимо”), охватывающие, как виды термального воздействия, так и атермального или биологического воздействия электромагнитных эмиссий или излучения; 

8.1.3. провести информационно-просветительские кампании в отношении опасности потенциально вредного долгосрочного биологического воздействия на окружающую среду и организм человека, особенно на детей, подростков и молодёжь репродуктивного возраста; 

8.3. в отношении защиты детей: 

8.3.1. разработать в различных министерствах (образования, охраны окружающей среды и здравоохранения) адресные информационные кампании, предназначенные для учителей, родителей и детей, с тем, чтобы предупредить их о специфических опасностях раннего, плохо продуманного и длительного использования мобильных и других устройств, являющихся источником микроволн; 

8.3.2. применительно к детям в целом и, в частности в школах и классах, отдавать предпочтение проводным средствам подключения к сети Интернет и строго регулировать пользование учащимися мобильными телефонами в школьных помещения». 

В резолюции содержатся также рекомендации: создать стандартную шкалу рисков (с повышением стандартов их оценки), которая предусматривала бы обязательное указание уровня опасности и учитывала бы несколько гипотез вероятности рисков; учитывать мнения учёных, выступающих с «ранними предупреждениям», и защищать их; 

увеличить государственное финансирование независимых исследований на предмет оценки угроз соответствующих товаров, которые они создают для здоровья человека, и т.д. 

Умолчав об этой резолюции, лоббисты «цифровой школы» не ознакомили общественность и с другим документом. 

В феврале 2017 г. в Рейкьявике состоялась Международная конференция «Дети, время экрана и беспроводное излучение» (Children, Screentim and Wireless Radiation — International Conference, Reykjavik, February 24, 2017). В результате обсуждения широкого внедрения беспроводной связи в школах, которое приводит к повышению уровня электромагнитного излучения и увеличивает радиационную опасность для здоровья детей, было принято решение привлечь внимание мирового сообщества и правительственных структур к этой проблеме. Обращение было подписано 130 учёными — известными специалистами из 26 стран. 

В нём сказано следующее: 

«Мы, подписавшиеся, обеспокоены здоровьем и развитием наших детей в школах с беспроводной технологией для обучения. Огромное количество научных исследований показало значительные медицинские риски с долгосрочным воздействием радиочастотного излучения от беспроводных устройств и сетей при уровнях воздействия значительно ниже рекомендованных стандартов Международной Комиссии по защите от неионизирующей радиации (ICNIRP). 

Мы просим власти принять ответственность за будущее здоровье и благополучие наших детей. 

В мае 2011 г. Международное агентство по исследованию рака (IARC, ВОЗ) приняло, что ЭМП сотовой связи могут выступать в качестве канцерогена по группе 2B, т.е. “возможно канцерогенных для человека”. С тех пор большое число научных исследований по воздействию ЭМП РЧ, проведённых на людях, животных и на клеточном уровне усилили реальность ассоциации повышенного риска развития рака, особенно опухолей головного мозга. Несколько лабораторных исследований показали наличие клеточных механизмов в развитии эффектов канцерогенеза, таких как окислительный стресс, снижение регулирования матричной РНК и повреждение ДНК с однократными разрывами… 

Для детей этот риск может быть значительным из-за кумулятивного эффекта при длительном использовании мобильной связи. 

На основании научных исследований безопасный уровень этого излучения не был установлен, и поэтому у нас нет гарантий безопасности». 

В Обращении рекомендуется применять практические правила для школ и детей, среди которых недопущение беспроводных сетей в дошкольных учреждениях, детских садах и школах, недопущение использования мобильные телефоны в школах и др. 

В Европе дело не ограничивается принятием обращений и резолюций. В ряде стран уже вводятся нормативные ограничения технологий Wi-Fi среди определённых возрастных групп детей. Дальше всех в этом продвинулась Франция. В феврале 2015 г. в результате двухлетней борьбы усилиями сторонников жёсткого контроля над операторами беспроводной связи в стране был принят первый документ, на законодательном уровне признающий необходимость регулирования развития мобильной связи и беспроводных систем. Это закон «Об осторожности, прозрачности, информировании и договорённости по вопросам воздействия электромагнитных волн», который стал первым такого рода правовым актом в мире, утвердившим принципы предосторожности в отношении потенциальной опасности радиочастот для здоровья. Он регламентирует воздействие на общественность магнитного поля, излучаемого беспроводными технологиями — базовыми станциями, мобильными телефонами, планшетными компьютерами и беспроводной связью (текст закона на французском и русском языках прилагается). 

Жёсткие ограничения на беспроводные технологии вводят у себя такие страны, как Бельгия, Испания, Израиль, Австралия, Италия, Швейцария, Германия, Англия, Индия, Финляндия, Кипр и др. 

Естественно, крупный ай-ти бизнес делает всё, чтобы власти блюли его интересы, и препятствует распространению правдивой информации о новых технологиях. Показательным в этом отношении стал следующий факт. Ещё в 2008 г. Департамент здравоохранения Калифорнии выпустил документ «Сотовые телефоны и здоровье», в котором говорилось, со ссылкой на недавние исследования, что длительное использование сотовых телефонов может увеличить риск развития рака мозга и других проблем со здоровьем. Однако Департамент отказался обнародовать документ и даже несколько раз его пересматривал. Документ был опубликован и стал достоянием общественности только в марте 2017 г. после того, как в 2016 г. доктор философии Дж. Московиц, директор Центра здоровья семьи и сообщества при Школе общественного здравоохранения Калифорнийского университета в Беркли подал в суд на штат Калифорния в соответствии с законом штата о публичных отчётах за публикацию документа и суд вынес решение в его пользу . 

В последние годы всё больше учёных, несмотря на сильнейшее давление и угрозы в их адрес, предупреждают об опасности электромагнитных излучений, повышающих риск возникновения рака мозга, лейкоза, разрыва ДНК, сердечно-сосудистых заболеваний, когнитивных дисфункций, психоза, сахарного диабета, нарушения иммунной и репродуктивной системы, заболеваний щитовидной железы, надпочечников, эпифиза, сердечно-сосудистой системы, гормональных нарушений, астмы, хронической депрессии, заболеваний нервной системы и многого другого. Результаты многочисленных исследований, которые были проведены учёными ещё в 2009-2014 гг. и доказывающие негативное влияние на большое число функций организма, были опубликованы на сайте Working for Safe Technologies for Nurseries. Подробная информация об это, в частности, содержится в исследовании учёного А.Ли «Электромагнитные волны, риски и рак». 

В свете всего вышесказанного устремления российских цифровиков оцифровать российскую школу можно сравнить с организацией забега наших детей на минное поле. И это уже совершается. Сегодня Москва занимает второе место в мире по количеству точек доступа Wi-Fi, и беспроводной интернет есть в общественном транспорте, на десятках столичных улиц, в городских парках и студенческих общежитиях. Но главная цель — это школы.

В 2016 г. в рамках всё того же пилотного проекта МЭШ в 69 школах Москвы была развёрнута беспроводная сеть, а до конца 2019 г., по заявлениям руководства московского Департамента информационных технологий, точками доступа Wi-Fi будут оборудованы все классы в московских школах. Как сообщили в ведомстве, «когда московское школьное Wi-Fi пространство будет полностью сформировано, оно станет одним из крупнейших в мире сетей беспроводного интернета в образовательных учреждениях». 

Можно сказать только одно: иначе как хладнокровным преступлением этот проект назвать нельзя. 

2. Негативные изменения в развитии мозга и психики детей 

Активное использование детьми цифровых технологий (смартфонов, гаджетов, экранов, интернета) и их глубокое погружение в виртуальное пространство ведёт к серьёзным опасным изменениям в развитии мозга, которым учёные уже дали определение — «цифровое слабоумие» или «цифровая деменция» («digital dementia»). Это диагноз, означающий нарушение когнитивных функций мозга и поражение отдельных его участков.

Впервые этот диагноз поставили в Южной Корее в 2007 году младшим школьникам, когда оказалось, что изменения, которые произошли в их мозге, очень напоминают старческое слабоумие или деменцию — разрушение важных участков лобной доли, которые отвечают за концентрацию, кратковременную память, принятие решений, коммуникацию, внимание, способность сопереживать эмоциональному состоянию другого человека. Как указал доктор Бьюн Джи-уон из сеульского Центра развития мозга, зависимость от новых технологий препятствует нормальному развитию мозга, так как при этом развивается в основном левая его сторона, в то время, как правая остаётся слаборазвитой или неиспользованной, что в 15% случаев ведёт к цифровой деменции . 

В России об этом стали говорить относительно недавно, и до сих пор вся серьёзность проблемы не осознана. До сих пор в стране нет систематических и обобщающих исследований по данной теме и вопрос о цифровой зависимости практически не поднимается на государственном уровне. На Западе же количество подобных исследований растёт, и проблему эту рассматривает широкий круг учёных — нейробиологи, нейрофизиологи, физиологи мозга, педиатры, психологи и психиатры . 

Среди наиболее значимых работ в первую очередь надо выделить книгу немецкого психиатра и нейрофизиолога, директора психиатрического госпиталя при университете в Ульме (Германия), основателя Центра нейронаук и обучения Манфреда Шпитцера «Цифровое слабоумие. Как мы лишаем разума себя и своих детей», вышедшую в русском переводе под названием «Антимозг. Цифровые технологии и мозг». В ней детально описаны дисфункции вследствие отрицательного воздействия цифровых технологий на детей и приведён обширный систематизированный статистический материал, посвящённый этой тематике. К другим серьёзным исследованиям надо отнести работу британского нейробиолога, профессора оксфордского университета Сьюзен Гринфилд «Изменение разума. Как цифровые технологии оставляют след в нашем мозге» и книгу доктора медицины Виктории Данкли «Перезагрузить мозг своего ребёнка. Четырёхлетний план прекращения эмоциональных срывов, повышения школьных оценок и социальных навыков посредством кардинального изменения воздействия электронных устройств» (2015). В последней работе автор, изучив последствия ежедневного использования детьми устройств с интерактивными экранами (компьютерами, видеоиграми, смартфонами и планшетами) и определив их как «синдром электронного экрана», предлагает соответствующую программу исцеления, в первую очередь предполагающую суровое электронное «голодание». 

Подробные исследования, посвящённые негативному воздействию электронных устройств на здоровье детей, были осуществлены британским психологом Ариком Сигманом. Особое внимание он уделил анализу структурных изменений, которым подвержены определённые зоны головного мозга у детей, большое время проводящих у экранов и гаджетов, к чему вынуждают их переход к цифровизации процесса обучения. Некоторые результаты его исследований были представлены им лично на заседании экспертного совета при уполномоченном при Президенте РФ по правам ребёнка в Общественной палате 31 мая 2018 г. 

Если обобщить главные положения данных исследований, то суть указанной проблемы и её содержание заключается в следующем. 

Основная работа по формированию мозга ребёнка происходит до двадцатилетнего возраста: мозг развивается, растёт, идёт построение нейронных связей. Благодаря своей пластичности мозг развивается, реагируя на сигналы из внешнего мира и действия человека. Восприятие, мышление, переживание, ощущение и любые поступки оставляют так называемые следы памяти — синапсы, те места контакта между нервными клетками, которые проводят электрические сигналы, с которыми работает мозг. Все действия человека, решение сложных задач и глубокие размышления оставляют следы в мозге человека. Поэтому, чем богаче окружающая среда и деятельность ребёнка, тем лучше развивается мозг и когнитивные функции: увеличиваются размеры нейронов, укрепляются связи между ними, растёт вес мозга и его кора, возрастает производство новых нервных клеток, ответственных за обучение и память. Как пишет британский профессор психологии Т.Бирон, «ничто не может заменить того, что дети получают от собственного и независимого мышления, когда они исследуют физический мир и сталкиваются с чем-то новым» . 

Сегодня же физическое исследование окружающей реальности заменяется виртуальным познанием, что резко ограничивает возможности познания. В итоге мозг ребёнка не получает необходимой пищи — опыта, без которого не может развиваться. В результате важнейшие участки мозга, ответственные за концентрацию, сопереживание, самоконтроль, принятие решений, не развиваются, живые ткани мозга атрофируются, и он деградирует. 

Как показывают исследования, головной мозг увеличивается именно в тех зонах, которые наиболее интенсивно используются. Если головной мозг не использовать, он уменьшается в размерах. Как утверждает Шпитцер, цифровые технологии избавляют нас от умственной работы, а орган, который не используется, отмирает. 

Компьютерное обучение ведёт к потере когнитивных функций, происходит утрата навыков мышления, снижение умственной работоспособности, способности к критической оценке фактов и ориентированию в потоках информации. 

Как показали выводы исследования учёных Гарварда («Влияние Google на память. Воздействие постоянного доступа к информации на наше мышление»), использование современных ай-ти технологий крайне неблагоприятно влияют на мышление людей. Само восприятие информации у детей становится всё боле и более поверхностным. Как пишет М. Шпитцер, из-за цифровых технологий и интернета «наше восприятие информации постепенно становится всё более и более поверхностным. Раньше тексты читали, сегодня их бегло просматривают, то есть скачут по верхам. Раньше в тему вникали, сегодня вместо этого путешествуют по Интернету (то есть скользят по поверхности информации; появилось даже слово “сёрфить”)» . 

Подобным обучением закрепляется так называемое «клиповое мышление» у ребёнка (сам термин появился ещё в середине 90-х годов), означающее особенность воспринимать мир через короткие яркие образы и послания видеоклипов и теленовостей. Мир в этом случае воспринимается не целостно, а маленькими блоками не связанных между собой событий, сменяющих друг друга без логической связи. Он превращается в калейдоскоп разрозненных фактов и осколков информации. В результате ребёнок, не имея возможности осмыслить какую-либо тему, привыкает к постоянной смене сообщений и требует новых. Западные исследователи уже определили современных детей как поколение «Википедии», которое гуглит и книг не читает. 

Самая серьёзная проблема, по поводу которой бьют тревогу учителя, заключается даже не в том, что дети мало читают и плохо запоминают, а в том, что они не понимают смысла прочитанного, плохо понимают чужие мысли и написать изложение для них — это сверхзадача. Ученики быстро забывают то, чему их недавно учили, и не могут осилить произведения классической литературы. Так, когда в ходе одного из исследований российским старшеклассникам предложили ответить на ряд элементарных вопросов из программы предыдущих классов, результаты показали, что коэффициент усвоения знаний у школьников — 10%. 

К негативным последствиям для развития мозга ребёнка ведёт использование социальных сетей, в результате чего падает его социальная активность, которая играет крайне важную роль. Как пишет М. Шпитцер, наши социальные навыки (способность сопереживать, умение поставить себя на место другого человека, совершение поступков, направленных на улучшение положения других людей), способствует развитию и увеличению участков мозга, ответственных за социальное мышление. Жизнь в более крупной социальной группе позволяет совершенствовать свои социальные навыки и приводит к росту участков головного мозга, ответственных за эту функцию. И наоборот, пользование социальными сетями в интернете, которое сопровождается малым количеством контактов в реальной жизни, ведёт к уменьшению у детей размеров участков головного мозга, отвечающих за социальную активность и, следовательно, к снижению социальных навыков 

Соответственно круг живого общения у детей резко сокращается, но виртуальное общение его не компенсирует. «Тот, кто в юные годы много времени проводит за общением в Facebook, — пишет М. Шпитцер, — реже проявляет социальную активность в реальности. Это неизбежно приводит к социальной фрустрации, и именно поэтому виртуальное сообщество часто вызывает у подростков отрицательные эмоции». Дети в сетях часто чувствуют себя «одинокими вместе», чему посвящено даже специальное исследование профессора социологии Массачусетского технологического института Ш. Теркла с характерным названием «Одиночество вместе». Обостряя чувство незащищённости и одиночества, неконтролируемая информационная среда, десоциализируя ребёнка, приводит к изменению сознания и возникновению психических заболеваний невротического типа. Отсюда стрессы, подавленность, депрессии или необъяснимая агрессия, часто характерные для современных детей. 

Ещё один бич цифровизации — аутизм. Как пишет российский врач-психиатр Е. Кулебякина, если 20 лет назад аутизм встречался у одного ребёнка из 5000, то сейчас — у одного из 50. Раньше основным контингентом детского психиатра были умственно отсталые дети, а сейчас их уверенно обгоняют аутисты. То, что это связано с цифровизацией, говорит тот факт, что передовые позиции тут занимают лидеры в области цифровых технологий — США и Южная Корея. По состоянию на 2012 год в США каждый пятидесятый житель был диагностирован, как аутист, а в Южной Корее — каждый тридцать восьмой. В целом же, во всём мире, по данным ВОЗ, в 2012 году аутизмом страдал 1 из 88, а к 2025 г., по прогнозам этой организации, аутистом может стать 1 из 30 новорождённых. 

Как заключает Е. Кулебякина, «замещение цифровыми технологиями естественной передачи знаний от старшего поколения младшему неизбежно приведёт к утрате навыков самостоятельного мышления. В результате подрастающее поколение станет всего лишь частью матрицы, управляемой силой, которая контролирует цифровые и информационные потоки уже сейчас. А это угрожает не только суверенитету страны, но и каждому человеку в отдельности». 

Показательно, что сами производители новейших технологий, видимо хорошо осведомлённые о подобных последствиях, принимают соответствующие меры в отношении своего молодого поколения. Известно, что такие деятели, как Стив Джобс, Крис Андерсен (один из основателей 3DRobotics), Эван Уильямс (создатель сервисов Blogger и Twitter) либо ограничивают время пользования планшетами и смартфоны, либо вообще запрещают это делать своим детям. Как пишут СМИ, среди образованных людей в США вообще всё больше распространяется мода на запрет использования гаджетов детьми. 

3. Общее нарушение здоровья ребёнка 

Многочисленные исследования российских и зарубежных учёных, изучающих результаты использования детьми гаджетов и смартфонов, свидетельствуют о возрастании функциональных нарушений, хронических заболеваний и психоматических расстройств. Естественно, цифровизация школы с её массовым внедрением непроверенных технологий приведёт к резкому росту заболеваний.

По данным учёных ФГБНУ «Национальный НИИ общественного здоровья им. Н. А. Семашко», ситуация со здоровьем учащихся уже сегодня является катастрофической. У детей с 1 по 9 класс распространяются сколиоз, нервные расстройства, вегетососудистая дистония, происходит ослабление зрение слуха, ухудшение памяти. По данным главного педиатра г. Москвы Б.М.Блохина, сегодня каждый пятый первоклассник г. Москвы имеет какие-либо проблемы со здоровьем, у 10-15% детей наблюдаются хронические патологии, после окончания школы 40% выпускников имеет по 2-3 медицинских диагноза, а 50% — вторую группу здоровья. 

Между тем, по данным НИИ гигиены и охраны здоровья детей ФГАУ «ННПЗД» Минздрава РФ, 76% российских школьников проводят в среднем 3 часа в сутки, а каждый седьмой подросток в возрасте от 12 до 17 лет проводит в сети почти треть жизни. 

От использования наушников портится слух, от экранов мониторов ухудшается зрение, от сидячего образа жизни за компьютером происходит нарушение обмена веществ, состояние внутренних органов, ослабляются мышцы, развивается ранний сколиоз и пр. Поражение двигательной активности ребёнка ведёт к страданию ожирением, снижению иммунитета, проблемам с опорно-двигательным аппаратом, невралгическим расстройствам и др. Экранная зависимость приводит к гиперактивности, повышенной рассеянности, задержке речевого развития, повышению агрессивности и жестокости. Что касается речевых нарушений, то, согласно экспертным оценкам профильных специалистов России, представленным в открытых источниках информации, за последние 20 лет число их возросло более, чем в 6 раз. 

В-пятых, проект «цифровая школа», ликвидируя традиционное педагогическое наследие и всю систему передачи фундаментальных знаний, ведёт к явной умственной и интеллектуальной деградации молодёжи и детей. Именно поэтому от нас скрывают, что как раз тогда, когда в России вводят электронное образование, на Западе идёт широкое обсуждение разрушительных последствий действия электронных школ, которые существуют там уже несколько лет.

Показательным является исследование последствий использования цифровых технологий, проведённое ОЭСР в рамках Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA) в 2012 и 2015 годах, результаты которого были опубликованы в докладе «Учащиеся и новые технологии», который не был афиширован в силу того, что он стал настоящей бомбой для сторонников оцифровки образования . 

Сравнив уровень информатизации обучения школьников с уровнем их математических знаний и понимания написанного текста, авторы пришли к выводу, что в течение последних 10 лет те страны, которые согласились на крупные инвестиции в информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) в сфере образования, не зафиксировали ни одного заметного улучшения результатов среди учеников в понимании написанного, в математике и в науках. Оцифровка школ не делает их более эффективными — напротив. В заключении доклада указано: «В среднем в странах ОЭСР самый высокий уровень использования (информационных технологий) связан со значительно более слабыми результатами». Те ученики, которые больше используют компьютеры в школе, показывают «намного более слабые результаты в понимании написанного». Начиная с определённого уровня использования компьютера или гаджета они перестают понимать то, что было написано выше. 

Доклад показал, что более эффективные образовательные системы находятся в тех странах, где ученики наименее «подключены» к ИКТ. Наиболее же опасная ситуация сложилась во Франции, где при президенте Франсуа Олланде в 2015 г. была также запущена программа электронной школы, которая вызвала серьёзную критику общественности 

Данные вопросы глубоко и всесторонне рассмотрены в книге французских исследователей Ф. Биуи и К. Мовилли «Катастрофа цифровой школы. В защиту школы без экранов». Как пишут авторы, проблемы цифровой школы имеют педагогические, санитарные, общественные и экологические аспекты. И с точки зрения педагогической, ещё не было проведено исследований, доказывающих положительные последствия применения этих технологий и их позитивного влияния на процесс обучения. Каждый аргумент сторонников цифровой школы может быть опровергнут. Имеющиеся результаты показывают, что электронная система совершенно явно проигрывает традиционной системе обучения и ведёт к деградации умственных способностей, задержке речевого развития, частичной утрате навыков письма, падению уровня запоминания и способности концентрации внимания (которая сегодня переживает кризис), снижению качественных характеристик психофизиологического состоянии, то есть о всему тому, что характерно для состояния «цифрового слабоумия». Поскольку компьютер увлекает, но не учит, цифровую школу можно определить как иррациональный педагогический выбор и растрату редких ресурсов. 

О том же пишет М. Шпитцер, указывающий, что нет никаких независимых исследований, бесспорно доказывающих, что обучение стало более эффективным благодаря внедрению в школах компьютеров и смартбордов: «В течение 15 лет в солидных специализированных журналах публикуются аналитические статьи серьёзных авторов о том, что доказательств положительного влияния компьютеров на обучение в школе не существует. Так, известный американский публицист Тодд Оппенхаймер ещё в 1997 г. написал об этом в своей знаменитой книге “Компьютерные заблуждения” (The Computer Delusion). А отсутствие положительного влияния Интернета на образование исследователи уже давно называют специальным термином — парадоксом Интернета» . Шпитцер подчеркнул, что те имеющиеся публикации экспертов, которые призваны подтвердить успешность школьного обучения с помощью компьютера, проводились по инициативе и на средства компьютерной промышленности и телефонных компаний. 

Напротив, американских исследований, доказывающих отрицательное влияние информационных технологий на образование и, в частности, на успеваемость, существует немало. Так, исследования, проведённые в ещё в начале 2000-х годов в десяти школах в штатах Калифорния и Мейн, не продемонстрировали никакого положительного влияния школьных ноутбуков на успеваемость. Те же результаты показал эксперимент, проведённый в техасских школах. О том, что приобретение ноутбука и подключение к интернету ведут к ухудшению успеваемости в школе, свидетельствуют и результаты анализа, проведённого в 2010 г. учёными из Национального бюро экономических исследований в Кембридже (штат Массачусетс), являющегося признанным центром экспериментальных исследований в области общественных наук. 

Это внешние показатели, свидетельствующие о том, что электронное обучение представляет собой не прогресс, а регресс и деградацию. Что касается непосредственных причин деградации, то здесь хотелось бы выделить только три негативных момента использования компьютерных технологий в электронной школе. 

Во-первых, это связано с применением цифровых средств (клавиатуры) для письма. Дети всё чаще впервые знакомятся с письменной речью через них, а не путём чтения книг и собственноручных записей на бумаге, что отрицательно влияет на способность к чтению. Нейробиологические исследования, проведённые с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии (ФМРТ) показывают, что только формирование букв с помощью карандаша прокладывает моторные следы памяти, которые во время восприятия букв активизируются и облегчают узнавание букв по их визуальному образу. Этот дополнительный моторный след памяти, содействующий чтению, не формируется, если буквы вводили посредством клавиатуры, потому что движения, необходимые для нажатия на клавишу, не имеют никакого отношения к форме букв. 

Во-вторых, это связано с обучением по электронным текстам в сети, при котором ребёнок поверхностно воспринимает прочитанное. При работе с бумажной книгой тактильная связь с ней работает лучше, и ребёнку проще запомнить то, что он прочитал. Мозг запоминает не столько фактуру, сколько её расположение на странице, так ему легче структурировать информацию. Ребёнку удобнее следить за прогрессом в чтении и контролировать его, так как он может делать пометки, отмечать страницы, он погружается в смысл написанного, понимает и запоминает его. 

При работе с текстом в компьютере, смартфоне и планшете, в силу наличия в тексте множества ссылок, невозможно сосредоточиться на непрерывном восприятии текста. В итоге истинного понимания прочитанного нет, и в памяти ничего не задерживается. Учёные также установили, что, когда человек читает настоящую книгу, его внимание фокусируется на всей длине строки, а если он делает это с экрана — только на левом его крае, что крайне мешает усвояемости текста и приводит к проблемам с восприятием длинных текстов . Самую серьёзную проблему, связанную с компьютерным обучением, мы уже описали выше, и заключается она в том, что дети часто не понимают смысла прочитанного и плохо понимают чужие мысли. 

Особенно вредно влияет на обучение интерактивная доска (смартборд) — огромный плоский экран с подключённым к нему компьютером, который заменяет к классной комнате доску. Если он используются с ноутбуком, то на обоих приборах можно отображать одинаковую информацию, и отпадает необходимость переносить данные с доски в тетрадь. На экране в один миг показываются подготовленные картинки, детали которой ученики могут обрабатывать, если эти детали запрограммированы как «объекты», которые с помощью мыши можно перемещать по экрану. Детям больше не нужно ничего списывать с доски, что ведёт к тому, что нарушается процесс запоминания, что так же ведёт к плохому усвоению материала. 

В-третьих, это связано с вытеснением учителя из образовательного процесса и заменой его искусственным интеллектом. «Цифровая школа» становится искусственным препятствием между педагогом и учеником, которые большую часть времени будут тратить на взаимодействие с электронными технологиями, что приведёт к утрате живого общения, являющегося важнейшим звеном передачи социального опыта (вспомним Ушинского: «личность формирует личность»). 

По планам форсайтеров, искусственному интеллекту собираются «поручить» не только сбор данных об успеваемости учеников, но и её оценку. Так, в Японии Министерство образования уже подготовило для ввода, в качестве эксперимента, соответствующую систему, в которой искусственный интеллект будет анализировать всю информацию об учениках, а затем подбирать для каждого ребёнка программу обучения. 

Такой же проект подготавливает в России НИУ ВШЭ. Так, в августе 2018 г. в интервью Департаменту информационных технологий Москвы, ректор Я. Кузьминов, рассказывая о том, как будут формироваться «индивидуальные карьерные траектории», заявил: «В интерактивные цифровые учебники встроен простейший искусственный интеллект, позволяющий тестировать ребёнка, изучающего тот или иной материал. По результатам тестов ребёнок относится в ту или иную группу, и учебник будет подгружать ему именно те задания, которых ему не хватает. Так же, исходя из психологических особенностей и типа интеллекта ребёнка, ИИ будет либо понукать его, либо расширять его кругозор, давать ему задания в той форме, в которой он лучше способен их усваивать. ИИ будет внедряться и на этапе домашних заданий, и в классе». 

Учитывая, какой примитивный алгоритм заложен в принцип функционирования ИИ, можно представить, к каким негативным последствиям для развития психики ребёнка это приведёт. Это и нарушение социализации, и сужение кругозора восприятия, при которых становится возможным формирования человека «одной кнопки», натасканного на узкие навыки и встроенного в систему электронного управления. К таким же последствиям приведёт и внедрение дистанционного обучения, в результате которого произойдёт сокращение учителей и отток опытных педагогов — именно тех, кто не желает отказываться от традиционной педагогики. 

Имеющиеся результаты показывают, что компьютеризация школы имеет только негативные последствия, и точнее всего тут выразился М. Шпитцер, заключивший, что «по имеющимся выводам исследований, компьютер необходим для обучения, как велосипед для плаванья или рентгеновский аппарат для примерки обуви». 

Однако цифровые технологии представляют собой гигантский бизнес, нацеленный на детей как на самую перспективную аудиторию. В силу тотального давления ай-ти бизнеса, указанные результаты не принимаются к сведению политическим руководством в большинстве западных стран, и школы продолжают оборудовать компьютерами. 

Негативные заключения по поводу компьютерного обучения содержатся и в исследованиях российских учёных и экспертов, мнение которых было также полностью проигнорировано лоббистами «цифровой школы», опасавшимися какого-либо открытого обсуждения, так как оно не подтвердило бы безопасности и эффективности их проекта. Они просто воспроизводят ситуацию на Западе, стараясь как можно эффективней обслужить финансовые интересы ай-ти компаний и как можно быстрее провести «цифровой гипноз» населения, внушив ему, что, поскольку новые технологии являются сегодня частью быта, необходимо заблаговременно приучить к ним детей. Но эти технологии вызывают такое же привыкание, как алкоголь, никотин и другие наркотики, и болезненная зависимость от них ведёт к губительным последствиям. 

Расход огромных сумм на ускоренное приобретение цифровой техники для школ выглядит особенно цинично в условиях экономического и финансового кризиса и обнищания населения России, в которой проблема бедности превратилась к ключевую. Что касается среднего образовании, то самая обычная районная городская школа, средняя и по числу учащихся, и по доходу и амбициям родителей, сегодня выживает с трудом, в то время как маленькая окраинная городская школа оказалась на дне по всем статьям. 

В-шестых, проект «цифровая школа» ведёт к внедрению кастовой селекции и тотальному контролю над детьми.

Проект «цифровая школа» представляет собой нарушение Конституции РФ, ст. 17, которая признаёт и гарантирует «равенство прав и свобод человека независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». 

Дело в том, что, вводя индивидуальные «цифровые профили компетенций» или «цифровое досье» на человека и заменяя систему оценки знаний оценками личностей и рейтингами (ПОТОК и РОСТ), данный проект создаёт систему тотального электронного контроля, при котором каждый поступок учеников и педагогов будет отслеживаться и учитываться при определении его дальнейшей судьбы, так как изменить что-то в электронном досье будет невозможно. Тем самым создаются условия для перехода к кастовой системе организации общества, при которой индивидуальный правовой статус будет определять соответствующую правосубъектность, а преимуществами будут пользоваться «лояльные» и «одарённые» члены общества (по аналогии с «социальным рейтингом», уже практикующимся в Китае). 

Фактически «индивидуальная траектория развития» с её новыми оценками личности воспроизводит систему селекции и отбора, разработанную в рамках пилотной программы «Модернизация детского движения Забайкальского края» ещё в 2015 г. Эта откровенно евгеническая программа не была допущена к реализации в силу родительского сопротивления, тогда её решили реализовать в завуалированной форме в «цифровой школе». Её ключевая идея заключается в том, что обучение представляет собой педагогическое производство, превращающее ребёнка в «человеческий капитал», формирование которого осуществляется в соответствии с ранним отбором по четырём категориям-кастам: промышленный пролетариат, сельскохозяйственный рабочий, обслуживающий персонал и креативный класс. Ребёнок автоматически заносится в определённый класс, не имея возможности переходить в другие категории. Всё на потребу корпоративному бизнесу. 

И хотя в системе «индивидуальных траекторий» деление на касты не прописано, ясно, что она предопределяет совершенно чёткую социальную селекцию. Это предполагает форсайт-проект «Образование 2030», прописавший, что в ближайшие 7-10 лет будет происходить сегментация и расслоение образовательной системы, увеличение разрыва между «элитарными» и «отстающими» учебными учреждениями, вплоть до возникновения школ и вузов, выполняющих преимущественную роль «институтов призрения», «камер хранения для детей». Государство будет постепенно выходить из образовательной сферы с сохранением лишь двух функций: удержания «базового уровня» (в логике социальной безопасности) и поддержки ограниченного числа «точек прорыва». 

В-седьмых, «цифровая школа» — это эффективный механизм вовлечения детей в социальные сети и формирования интернет-зависимости.

Погружение в интернет-пространство облегчает использование новых методов обучения с применением мистической лексики и нейролингвистического программирования — НЛП (особенно на базе так называемых «экспериментальных педагогических площадок»), с помощью которых осуществляется тоталитарное воздействие на личность. Будучи заимствованными из методик и психотехник оккультных движений, они замещают образование тренингами, зомбированием, программированием и кодированием, что делает молодёжь уязвимой для воздействия и психологической вербовки со стороны различного рода экстремистских, тоталитарных сообществ и сект как российского, так и зарубежного происхождения. 

Так, летом 2018 г. стартовал II Всероссийский конкурс видеороликов для старшеклассников и студентов «Права человека глазами молодёжи», приуроченный к 70-летию Всеобщей декларации прав человека. Конкурс запустила «Академия инновационного образования и развития» (Москва), однако его инициатором и официальным соорганизатором выступило движение «Молодёжь за права человека», которая является одним из многочисленных ответвлений «церкви сайентологии», московское и санкт-петербургское отделения которой запрещены по суду, а литература занесена в список экстремистских материалов в РФ . 

Особую опасность в этом плане представляет создающаяся в рамках МЭШ и РЭШ электронная (виртуальная) библиотека. Если на первом этапе её создавали методисты Московского методического центра, а затем открыли для всех учителей, которые могут создавать свои сценарии уроков, то с конца 2017 г. главным новшеством стали интерактивные приложения, представляющие собой мини игры, игрушки, создателем которых могут выступать любые люди и компании, то есть любые внешние разработчики. К созданию контента для МЭШ активно подключился и бизнес. Сейчас в электронной библиотеке размещено более 7 тысяч интерактивных приложений. Скоро будет открыт и развлекательный раздел, куда смогут войти все школьники, чтобы общаться, с квестами, участвовать в конкурсах, слушать музыку, смотреть фотографии, видео, получать призы и собирать лайки. Контролировать это родители уже не смогут. 

Показательным в этом плане является открытый для популяризации МЭШ среди школьников средней и старшей школы новый проект «Школа умного города». В рамках него детям были прочитаны лекции об искусственном интеллекте, кибербезопасности, голограммах, интернете вещей и профессиях будущего, а лекторами стали топ-менеджеры и ведущие специалисты всё тех же крупных компаний из самых технологичных отраслей — Samsung, IBM, Cisco, BI.ZONE и DELL. Демонстрируемые в рамках этих выступлений презентации и видео опять же погружают детей в виртуальное пространство, приучая к игровому восприятию действительности. 

Вот что пишет по этому поводу уже цитируемая нами врач Е. Кулебякина: «Многие с настороженностью воспринимают подобный “прогресс”, и не зря. Конечно, не страшно, если бумажный учебник будет записан на “флэшку”, но электронное устройство, открывающее его, будет подключено к ГИС (Государственной информационной системе), а значит, иметь выход в интернет. Справятся ли школьники с соблазном воспользоваться интернетом вместо урока? …Вспомните, какая беда всё больше поражает наших неглупых интернет-продвинутых детей? Интернет-зависимость. Всё чаще приходится сталкиваться с жалобами родителей, что ребёнок не хочет общаться со сверстниками, а потом и с родными, всё свободное время (а также и время, которое должно быть потрачено на учёбу) проводит в соц. сетях, отстраняется от жизни своей семьи, становится всё более безразличным, эмоционально холодным, нарушается взаимопонимание». 

Между тем, в силу того, что социальные сети и поисковики не несут ответственности за распространение и хранение контента, каким бы грязным и вредным он ни был, различного рода оккультные, экстремистские и сектантские организации получают возможность устанавливать контроль над сознанием детей и давать им соответствующие установки, которые те принимают в силу глубокой погружённости в виртуальный мир. Наиболее показательным тут стал пример с лавинообразным распространением в России «групп смерти» и депрессивных сообществ в соцсетях, произошедшим в 2016 г., в результате которого число самоубийств в этом году выросло на 57% по сравнению с прошлым и составило 720 человек. 

Связи влияния интернета с ростом детских суицидов посвящены многочисленные исследования российских учёных, в частности к.м.н. В. В. Новикова, которые делают следующий вывод . Анализ контента и особенностей функционирования так называемых «групп смерти» показал их сходство с деструктивными культовыми новообразованиями, а именно наличие признаков реформирования мышления и внушения. Подобное воздействие можно оценить как вид информационно-психологического терроризма, поскольку его основные признаки присутствуют в деятельности указанных групп. Среди них — то, что объектом воздействия являются сознательно-волевые компоненты личности, а целью — изменение или формирование новых стереотипов мышления, направленных на модификацию поведения в заданных рамках. При такой «промывке» утрачивается связь с реальностью, факты и вымыслы переплетаются и меняются местами, снижается критичность к восприятию новых людей, и человек с лёгкостью их принимает. 

«Промывка» включает в себя типично сектантские техники: прямые внушения и предписания («прыгай», «сделай»); косвенные внушения (через разговоры о типичных для подростков проблем); открытые внушения (указания на то, что что-либо произойдёт); специфические языковые стратегии (многоуровневый язык, трюизмы, иллюзии выбора, информативная перегрузка и пр.); видоизменённые гипносуггетивные техники (внушение во время пребывания человека в состоянии гипнотического сна) и, наконец, групповое внушение — влияние группы («как все»). 

С учётом всего вышесказанного деятельность указанных групп возможно определить как гибридный информационно-психологический терроризм, поскольку в данном случае террористическая группа в традиционном понимании отсутствует, но её роль начинают выполнять администраторы, «кураторы», а подчас и «игроки состоящие в «суицидальных группах. Таковы выводы учёных. 

При этом подобное манипулирующее воздействие может оказывать и масса других тоталитарных групп, организаторы которых действуют под видом администраторов. 

Понятно, что расширение влияния указанных сообществ оказывается возможным именно в силу изменения сознания детей из-за растущей интернет зависимости. Тут всё взаимосвязано. С одной стороны, информационные технологии ведут к «цифровому слабоумию», а с другой — именно в силу «цифрового слабоумия» дети оказываются всё более зависимыми от смартфонов и гаджетов. 

Многие учёные уже открыто называют смартфоны и айпады цифровым наркотиком. И это не фигуральное выражение. Как пишет известный американский нарколог Н.Кардарас , недавние исследования сканов мозга показали, что эти технологии влияют на лобную долю коры головного мозга так же, как кокаин (эти зоны, напомним, отвечают за внимание, вознаграждение, кратковременную память). Они так сильно возбуждают мозговую деятельность, что в организме повышается уровень дофамина — нейротрансмиттера, отвечающего за вознаграждение и участвующего в формировании зависимости. Из-за этого эффекта американский доктор П. Вайбрау, директор факультета неврологии Калифорнийского университета считает экраны «электронным кокаином», а доктор Э. Доан, руководитель отдела исследований наркотической зависимости для Пентагона и флота США называет игры и гаджеты «цифровой фармакеей». Китайские же исследователи называют их «цифровым героином». 

Единственный путь излечения от цифровых токсинов — это детоксикация, то есть освобождение детей от компьютеров, смартфонов и планшетов. Но в условиях внедрения «цифровой школы» это не только оказывается невозможным, но будет рассматриваться как асоциальное поведение, и сидящий весь день за планшетом по долгу учёбы ребёнок будет впадать всё в большую зависимость от экрана. Таким образом, с помощью электронного обучения родителей фактически обязывают сажать своих детей на цифровую наркотическую иглу. 

Опять же, иначе, как преступлением против детей, назвать такое деяние лоббистов-цифровиков нельзя. Тем более, когда они открыто говорят о том, что геймификация должна стать важнейшим инструментом обучения. 

В силу вышесказанного проект «Цифровая школа» следует рассматривать как диверсию против российского образования и преступление против наших детей. Это антинациональный проект, направленный против интересов общества, реализация которого категорически недопустима. 

На основании изложенного просим провести проверку и принять меры реагирования в отношении конкретных должностных лиц, внедряющих систему электронной школы, наносящей вред здоровью и несущую угрозу жизни учащихся.